Рок. И посох в песках оружие - Юрий Швец

– Ганнон, нужно собрать как можно больше пленённой ливийской массы! Чтобы одним видом этого скопища, заткнуть рты совету пентархий! – советовал Капитон, потирая руки от удовольствия.

Ганнон встрепенулся от его слов.

– Ты прав, Капитон! Гурунт! – обратился он к прибывшему чуть раннее военачальнику конницы, – собери туллы и пусть прочешут прилегающие холмы! Всех пленённых сюда! Мы соберём всех для праведного суда Карфагена!

– Постой стратег! Не время сейчас дробить силы! Враг стоит на высотах! Конница нам нужна здесь! Кто прикроет пехоту и слонов, в случае атаки мятежников? – Отреагировал на услышанное Афокл, грек из Мегар, командир пехоты.

– Ты, Афокл, как и все греки, предрасположен к излишней осторожности, которая в определённых случаях мешает, а в определённых помогает! В данном случае это мешает достигнутой победе! Наемники деморализованы! И надо развивать достигнутый успех! А не отсиживаться в обороне! И не забывай, что после приезда Гамилькара и ты сам, лишишься своего поста! – Капитон чувствовал, что может уже давать советы и высказываться по различным поводам. Своим замечанием об отставке Афокла, он хотел переманить его на свою сторону.

Афокл в недоумении посмотрел на Ганнона…

– А не понимаю, что здесь делают эти люди! Они, не имеют даже полномочий, находится здесь! А, что касается моей предполагаемой отставки, то я не держусь за свой пост! И с удовольствием уступлю его более опытному военачальнику! Мне нет никакого стыда, командовать тысячей, вместо десяти тысяч! Лишь бы враг упился своей кровью, вместо нашей!

Афокл, видя, что Ганнон демонстративно отвернулся от него, махнул рукой и ушёл с холма…

Между тем, к ставке приближались, и другие командиры… Холм наполнился победным гомоном…

Принесли вино, и оно заполнило разгорячённые головы, сладкой истомой восприятия мига победы, отодвинув в сторону переживания и осторожность. Армия, видя, что военачальники празднуют победу, предалась праздному времяпрепровождению, послав в соседние селения воинов за дешёвым вином…

– …Ганнон, а правда, что твоя дочь Лейла, приехала в Утику, для участия в празднествах в честь Милгарта? – спросил наместника, Сараф, когда от выпитого вина, события текущего дня отошли на задний план.

Ганнон, будто что-то вспомнив, поднялся.

– Ты прав, Сараф! Я совсем забыл об этом! Да, она должна прибыть в Утику во дворец! А я ее должен встретить! Я совсем забыл о ней! – Ганнон покачал головой, – Она прибудет в Утику по моей просьбе! Теперь я в дурацком положении, я не могу оставить армию?!

Сараф и Капитон поднялись из-за стола.

– Брось, Ганнон! Что тебе делать в армии, сейчас! Враг разбит! Загнан на скалы! Твои подчинённые справятся и без тебя! Что случится с армией до завтра? Мы же будем сопровождать победоносного стратега до Утики! Я, сгораю от нетерпения увидеть вновь, красоту твоей Лейлы! Помнишь, как ты показал мне ее, год назад, в Торговом ряду, в гавани Карфагена! Я с тех пор не нахожу себе места, вспоминая ее блистательную красоту и стройность осанки!

– А, Сараф! – захохотал захмелевший Ганнон, – Теперь мне понятны твои порывы поехать со мной в Утику! Но я тебе хочу сказать, Лейла, после того, как вернулась из Галикарнаса, стала замкнутой девушкой и тебе будет довольно сложно разговорить ее и добиться внимания! Хотя я, не против такого союза: рода Ганнонов и главы совета Магнатов! Но моя дочь крепкий орешек! Как и ее покойная мать! Они уж слишком горды нравом, поэтому моё влияние на неё ограниченно!

– Не значит ли это, уважаемый Наместник, что ты не вправе распорядиться судьбой своей собственной дочери? – с усмешкой в голосе, спросил Верховный жрец Капитон.

– Почему же? – обиделся, еще сильнее хмелеющий, Ганнон, – Если я захочу, она пойдём в союз по моему усмотрению! Но, как-то в разговоре, я дал ей обещание, не давить на неё в этом вопросе! А Я, – на этом Ганнон сделал ударение, выведенным акцентом гласной, – своё слово стараюсь держать! Поэтому меня и прозвали Ганнон Великий!

Ганнон поднял при этом голову, как бы подчёркивая фразу, сказанную о себе, в глазах всех присутствующих.

– Да, это, несомненно, очень ценная черта характера! Но бывают в жизни ситуации, когда ради достижения каких-то очень важных целей, приходится поступиться словом! Такова жизнь! Все это приходится сделать во имя целей, которые намного глубже и ценней данного когда-то слова! Если твой род, породнится с родом Сарафа, его сила увеличится в разы! Коалиция против Баркидов, сейчас ослабла! Он провёл успешные переговоры с Римом, и не уступил не в одном из пунктов наших интересов! Народ ему рукоплещет и боготворит его! Но мы знаем точно, что у него скопилось очень много припрятанного золота в Сицилии! Которое он не собирается отдавать в казну города! А это выступление наёмников, замаскированная операция Баркидов, дабы возвеличится ещё больше!

Ганнон посмотрел на Капитона замутневшим, захмелевшим взглядом.

– В этом кризисе виноват Гамилькар? Да бросьте нести чепуху! Если бы совет, оплатил озвученную сумму, то никакого восстания бы не было! А если и было, то намного меньшего размера, которое мы бы легко подавили! – Захмелевший мозг Ганнона выдал порцию правды, которая встала комом в горле Сарафа…

– Это были войны Гамилькара! Почему совет должен был оплачивать их? – Подал голос Сараф, – Совет Магнатов заседал по этому поводу долгое время и не пришёл к однозначному решению! А когда пришли, восстание уже разгорелось!

– Да! Вот как было! – С издевательской иронией заметил Ганнон, – А моего брата, отправили к мятежникам для переговоров! А теперь его жизнь висит на волоске! – Ганнон, что-то вспомнив, опустил голову, – Я отговаривал его от этого! Я сказал ему: «Пусть туда едет кто-то из Магнатов!». Но он слишком сильно чтил волю Карфагена и свои обязанности командующего армией и Суффета! Он не послушал меня!

– Но теперь, после твоей победы, ты заставишь Спендия, освободить Гиксона! – обнадёжил его Сараф, – Но мы, отправляемся в Утику?

– Конечно же! – будто очнувшись, ответил Ганнон, – по случаю моей победы над врагами города Торговли, по прибытию в Утику, мы совершим жертвоприношения Милгарту и Баалю! Ну а после, объявим празднества по всему городу!

– Ну, а все же, мы увидим на празднестве твою дочь? – спросил, хитро прищурившись, Сараф.

– Не только увидите, но и будете представлены ей! – Засмеялся Ганнон, забыв во хмелю, о доле своего брата Гиксона…

Свита Ганнона покинула армию, направляясь в столицу провинции Утику. Армия, выставив по периметру мелкие заслоны, тоже продолжила праздновать свой успех…

Глава 12

…Вечерняя заря опускает красный диск Солнца, за безжизненный горизонт. Солнце ныряет за видные с высоких холмов пески. От этого, пески на горизонте окрашиваются в кровавый цвет, создавая красное марево от раскалённого за день песка… Этот закат, наблюдают все, кто укрылся вечером, на системе крутых скальных холмов, покрытых скудной растительностью. Верхние ярусы скал заполнены вооружёнными людьми. Все снуют туда-сюда, будто в ожидании чего-то… На самом высоком месте собрались военачальники, на совет…

– Дозоры докладывают, что слонов отвели к реке! С ними ушла часть легковооружённой пехоты. – Говорит один из военачальников, – Как будем действовать, Спендий?

Он смотрит на белокурого человека, лет сорока с лишним. Человек этот имеет очень мужественное лицо. Взгляд выражает уверенность и твёрдость. На левой щеке его просматривается шрам, оставленный, когда-то, наконечником копья… услышав вопрос, человек поднимает свой взгляд на вопрошающего:

– Катарис, будем действовать сообразно нашему опыту! Слоны ночью подвержены лени и панике! Ночь исключает их использование! С наступлением плотных сумерек атакуем! Подготовьте людей! Сегодня ночью спать не придётся! Да, какой заслон они выставили у своего расположения?

– Выставлены наёмники Нуммидии. Тысячи три конных. Пехоты практически нет.

– Хорошо! Эта конница хороша, опять же, в дневное время! Ночью, в плотных сумерках, их метательные копья не опасны. Да, Ганнон, не Гамилькар! В этом наша удача! Главное захватить слонов! – потирает руки Спендий.

– Главное, что слоны безопасны! Именно они решили исход дневной битвы! – подал голос рядом стоящий человек.

– Ты прав, Гурзуф! Подготовь свою конницу! Она пойдёт после пехоты. Чую, сегодня ей придётся попотеть, рубя направо и налево!

Гурзуф посмотрел на Спендия. Глаза того отражали пламя горящих факелов, и горели огнём предстоящего столкновения.

– Ты не испытываешь к ним никакого почтения? Ты ведь долгое время сражался под их знамёнами? – спросил его Гурзуф, с улыбкой на лице.

– Я наёмник, и воюю там, где для меня есть выгода и смысл! Сдавшись в плен, я перешёл на сторону пуннов, под угрозой распятия на кресте, как дезертира. И служил честно, не щадя своей жизни. Но они не рассчитались со мной за мой риск! Какое почтение может быть у меня к неблагодарным торговцам!